Журнал "Вокруг Света" №6 за 1998 год - Вокруг Света

Чаще всего в верхней части фасада расписывали полосу между окнами и крышей. Иногда и углы строения украшали орнаментом, который спадал от крыши до завалинки. Между окнами рисовали цветочные букеты. В петриковском орнаменте, ставшем символом Приднепровья, рисовали акантовое зеленое опахало, которое в народе называли «папоротником», бутоны, ягоды калины, ажурные листья.

— А еще мы любим «унижаты» малюнок, — мастер художественной росписи  Надежда Ивановна Кондратюк, с которой мы  познакомились в  Петриковке, попыталась нам доступно объяснить технологию.

— Это как?

— По-другому — «петушить».

— А еще по-другому?

— Ну, «пухнарить», то есть делать всякие тонкости, жилочки, пушинки, стебельки. Для такой работы только кошачья кисточка и подходит. Это наше петриковское изобретение.

Надежда Ивановна здешняя, закончила школу художественной росписи. Здесь и работает на местной сувенирной фабрике расписывает подносы, тарелки, вазы, шкатулки, кухонные доски, ложки.

— А хату свою вы как украсили? Можно в гости напроситься?

— Разве что в садок, а в хате пока нечего показывать. Размалевала я детскую от пола до потолка. День хожу, второй — что-то в глазах рябит — поняла, что перебрала, увлеклась, как у нас говорят, «пересыпала». Все стерла. Буду снова малевать...

Гончары

Полтавская Опошня встретила нас ярмарочной сутолокой, пестротой вывесок и одежек, шашлычными дымками: отпраздновав день Петра и Павла, опошняне веселились на празднике гончаров. В старину тут на левом холмистом берегу Ворсклы возникло довольно уютное защищенное поселение, возле любого двора здесь мирные путники могли «спешиться» — слезть с коня и отдохнуть.

Так, по преданию, произошло название городка, ставшего впоследствие столицей украинского гончарства. Подъехав к музею гончарства, и мы спешились, приткнули велосипеды к дощатому забору. И на несколько часов стали опо-шнянами, сразу окунувшись в атмосферу праздника. Комки глины на гончарном кругу, который был установлен на лужайке перед музеем под знаменем цеха опошнянских гончаров, буквально на глазах превращались в горшки и миски.

Тут работали гончарный мастер Михаил Катриш с художником-керамистом Ниной Дубинкой. Она деревянной «писачкой» наносила узоры на миниатюрные гончарные изделия. И такая спорая работа кипела, и так вкусно глиной пахло, что, вдыхая этот запах, мы убеждались — жив в Опошне дух давних традиций, не поросло травой древнее ремесло.

«Хоть умирай, а в свой горшок заглядай», — настаивали совестливые хозяйки. «Хоть и малый горшок, а мясо варит», — учила мать дочку. И все были уверены, что без этой посуды и многих других гончарных изделий не обойтись в хозяйстве.

Гончаров еще называли «горшколепами», а также «мисочниками», «поливяниками» (все от того, на чем специализировались; поливяники — на изготовлении глазурованной посуды). Земля кормила человека, земля же давала ему все необходимое для того, чтоб приготовить еду и устроить быт.

«Глинищами» издавна на Украине называли места по берегам рек, балкам, оврагам, где добывали глину. Нетрудно было найти глину-мазалку для сооружения хаты, так как лежала она почти на поверхности. А вот залежи гончарной глины часто прятались под землей, и с уверенностью сказать, где именно, мог только опытный человек. К тому же нужно было определить ее качество, хотя бы на глаз прикинуть, как она поведет себя на гончарном кругу.

В принципе ничего сложного в этом не было. Глина-горшовка не растворяется в воде, если ее не болтать. Шары из нее после высушивания не имеют трещин. И все же только специалисты могли разобраться в сортах глины.

Скажем, полтавские гончары различали «песковатку» — песчанистую огнеупорную глину, «сыпец» — сильно песчанистую, «чернуху» — черную жирную, «жоству» крупнозернистую,  «наглинок» желтовато-зеленую глину.

Гончары использовали глину в чистом виде, а также в разнообразных смесях. Если глина была слишком «буйной» (жирной), ее необходимо было усмирить — размешать с песком. «Отмучиванием» назывался процесс разбалтывания глины с водой, чтоб освободить се от примесей, которые оседали на дно.

Глину на телегах привозили из глинищ и сохраняли во дворе под открытым небом. При необходимости ее заносили в мастерскую и заливали водой. Замешанную как тесто глину били веслами, колотили деревянными молотками-долбнями, стругали специальными стругами, сделанными из обломков кос, или резали проволокой. После этого глину раскатывали в колбаски.

От них гончар отщипывал куски и обрабатывал на гончарном кругу. Готовый горшок (на его лепку у опытного мастера уходит минут десять — сам был тому свидетель) срезали натянутой проволокой. Сырые гончарные изделия сушили во дворе или в домашней печи.

Последняя операция — обжиг. Тут требуется гончарная печь, сложенная из кирпичиков. Изделия в печь ставили рядами, между которыми были перегородки. Обжиг иногда продолжался около суток и разделялся на три этапа.

Первый — обжиг «на окур» — на слабом огне, второй — на огне средней силы, а третий — «печкование» — на самом сильном. Не боги находили и добывали глину, тем более не они лепили и обжигали горшки. Общие гончарные формы сложились еще во времена Киевской Руси и даже раньше. Но каждый тип гончарных изделий имел свои особенности. Их обусловили и местные традиции, и мастерство гончаров, и, конечно, качество материала.

В Опошне, скажем, изготавливали миски и полумиски, разные горшки, макитры, ковши, кувшины, детские игрушки и декоративные плитки. Кое-где гончары для молочной посуды использовали «слимаки» — глину, которую собирали с пальцев, когда лепили что-нибудь другое. Мастера говорили, что как хозяйки сметану собирают, так гончар слимаки с пальцев обирает.

Покупая кувшины, селяне старались нащупать на дне «пупец», так как были уверены, что пупец помогает зарождению сметаны.

Кровельщики

В предзакатные часы, когда длинные тени перечеркивали дорогу, она особенно вдохновляла и звала. Однако уже и утомляла — не терпелось скорее обрести кров, а еще лучше попасть под какую-нибудь гостеприимную крышу: от ближнего и дальнего жилья тянулись запахи сладковатых дымков, свежего сена, парного молока.

 А еще в вечерней тишине разносились звуки: удары топоров, перестук молотков, вжиканье пил. Прохлада подзадоривала мастеров-строителей. За заборами и зеленью садов трудно было разглядеть, что творилось, какая работа кипела во дворах, вокруг домов. Но даже издали отчетливо видны были фигурки тех, кто возился на освещенных закатными лучами крышах. Кровельщики заканчивали работу последними.

Извечно стремление человека иметь надежную крышу над головой. Знаете, говорят недругу: «Ни дна тебе, ни покрышки». Страшным проклятием звучат эти слова. Люди убеждены: и на том свете человек может себя чувствовать покойно только под защитой крыши. Когда говорят о жилище-крове, то имеют в виду прежде всего кровлю. И если вдруг случается, что у кого-то «поехала крыша» — это уже настоящая трагедия и для тех, кого эта крыша защищает, и для окружающих.

Крыша — основной элемент жилища. «Дай, Боже, свитку шиту, а хату крыту», — вздыхали селяне, не имевшие крова. Крепкие рачительные хозяева к ремонту крыш и покрытию хат относились серьезно. Настолько серьезно, что чаще не сами крыли крыши, а приглашали особых мастеров.

Чем только не крыли крыши, какие только материалы не использовали! Дерево, камень, черепица, дерн, шкуры, солома, тростник, кора, листья — все годилось для защиты от капризов неба. В лесных краях крыши часто кроют щепой, которую называют «пикой» или «дранкой». Щепу заготавливают, раскалывая специальным ножом — рукоятка к лезвию прикреплена под прямым углом — еловые чурбачки. Потом щепу зажимают в станочке на скамье и с помощью ножной педали обрабатывают стругом — ножом с двумя рукоятками. Верхний конец щепы стесан в виде клинышка.

Это делается для того, чтобы щепа, когда ее накладывают одну на другую, покрывала крышу ровным слоем. Иногда стесывают боковую сторону щепы, с противоположной же стороны в торце выдалбливают прорезь. Получается ряд дранок, вставленных друг в друга. Труднее было изготовить тесины. Их вытесывали топором из целого бревна и делали слегка вогнутыми, чтоб вода лучше стекала.

Стыки между плотно подогнанными тесинами закрывали неширокими досками-шеломками. Покрыть тесом дом могли себе позволить только зажиточные хозяева. «Не води-ка, Ваня, носом — не покрыта хата тесом», — отказывали девушки женихам, у которых не был толком крыт дом.

В Приднепровье чаще пользовались соломой или камышом. Камыш-голыш срезали косами зимой, когда озерца, где он рос, покрывались льдом. А если крыли дом соломой, то се сначала «решетили» — накладывали на стропила тростник или хворост, чтоб солома лучше держалась. Где крыши покрывали ржаной соломой, связанной снопиками, где — расстеленной соломой. Еще солому «калмычили» — смачивали в жидкой глине. И уж совсем готовую смазывали густой глиной.